ellenwisdom

Утренняя, леденящая душу и тело марафонская ходьба с бобиком дарит нежданные встречи и бодрящие впечатления.

Сейчас на улице минус 11, к чему все давно привыкли, а что до меня, так я и вовсе не различаю -11 или -21. После -5 для меня все едино: холод и ничего хорошего. Не понимаю, как растаял почти весь снег при таком морозе. Солнце обманное, яркое. Мы с моим нервным спаниелем Оскаром быстрым шагом делаем малый круг, т.е. до детской площадки и обратно.

Вдруг вижу на детской площадке дяденьку лет семидесяти, которого видела много раз летом и осенью, делающего опять эту свою удивительную гимнастику, похожую на китайскую и на йоговские асаны одновременно. К тому же, он еще в черном спортивном костюме и белых перчатках, поэтому все это смотрится как пантомима или танец и завораживает. Ох, какой у меня всегда жгучий интерес, как хочется научиться этой штуковине... благо, что все на первый взгляд просто и доступно... и костлявой худышке с острыми коленками и торчащими ключицами (кстати, где они?) и восхитительной кустодиевской красавице - мечте любого мужчины.

Переглянувшись с Оскаром, решаем подойти и спросить что это за плавные движения руками, растяжки и треугольники он делает. У нас проблем нет подойти к человеку и начать терзать вопросами, ибо мы с Оскаром экстраверты. Странно все-таки, что он вышел в мороз. Странно немного еще и то, что гимнастика, вроде, китайская, а сам-то он лицо кавказской или арабской, или еврейской национальности. Подходим, элегантно извиняемся, резиново улыбаемся, здороваемся по-английски.

Спрашиваем, что за гимнастика. Не понимает. Задаем вопрос по-древнееврейски. Не понимает. На всякий случай, не знаю зачем, пытаюсь выяснить не говорит ли он по-французски. Не понимает.

Дальше разговор идет на таком broken English, что и мой English становится жутко broken. Выясняется, что гимнастика не китайская, а старинная персидская. Зовут его Paris (типа - Париж... А что? Есть же Paris Hilton. А кто сказал, что "Париж" - женское имя?) Видимо, он так свое имя, например, Хусейн перевел. Слово за слово, разговорились. Оскар своим быстрым умом понимает, что Париж теперь его дружище и писает в восторге на его кроссовки.

Спрашиваю откуда он родом, интересно все-таки. Отвечает. Не понимаю. Объясняет что-то. Не понимаю.

И тогда он приставляет к голове ладони пальцами вверх так, что над каждым ухом получается что-то вроде заячьих ушей или рогов, делает страшное лицо и идет на меня оленем или страшным кроликом, говоря басом : "Ха-ме-ни". Смеемся и расходимся по домам. Будем теперь с Оскаром персидской гимнастике учиться, если на что-то другое не отвлечемся, ибо мы любознательные экстраверты.